испугаться
До двенадцати лет мама с папой почти каждое лето отправляли меня отдыхать в деревню к бабушке. Ну, знаете, свежий воздух, парное молоко, экологически чистые помидоры со своего огорода и все в таком духе. Родители считали, это ужасно полезно для растущего детского организма. Да я, в общем-то и не возражала: послушно пила молоко, не очень послушно каждый день бегала купаться на речку и совсем уж непослушно лазила за яблоками в чужие огороды. А по вечерам отказывалась ложиться спать, и бабушка, чтобы хоть как-то меня угомонить, рассказывала мне сказки.Странные они были, некоторые из этих сказок – сейчас, годы спустя, я это понимаю, но тогда они такими не казались. Кроме известных детских сказок про Бабу-Ягу, Василису Прекрасную или Царевну-Лебедь я слушала, например, жуткую историю про Косца:
«Пошли как-то два мужика на луг, траву косить, коровам и козам корму свежего принести. А трава на лугу была высокая, сочная – знай себе коси, пока рукой махать не устанешь. Один из мужиков и косил: размеренно, не останавливаясь. А второй минуту-другую поработает – а потом десять минут отдыхает. И охапка у него никак не увеличивается. Позавидовал он первому, у которого травы накошенной уже на два мешка хватило бы, и решил, пока тот не видит, отгрести себе немножко. Подкрался тихо со спины – а ветка какая-то под ногами возьми да и хрустни! Обернулся резко первый мужик с косой в руках и случайно подрубил вору ноги. Почти отрубил по колено, на лоскуточке кожи остались обрубки висеть. Тот заорал благим матом, кровь ручьем хлынула, а на помощь даже позвать некого, ни души поблизости – разве что в деревню бежать. Но когда привел мужик подмогу – помогать уже некому было. Исчез второй косец, совсем исчез, только лужа кровавая на поле. Так его и не нашли.
И с тех пор на это поле в одиночку ходить перестали – пропадают люди средь бела дня, так, что с собакой не сыщешь. И даже компанией не шибко ходят. Говорят, неуютно там, ветер до костей пробирает, да еще и спотыкаешься постоянно, словно кто-то снизу за ноги хватает...»
Вот такие были сказки. Если вдуматься – жуть страшная, но в детстве меня как-то не особо пугало. Жаль только, я мало что помню, если бы все записать, шикарный сборник деревенского фольклора получился бы. А бабушку уже не спросишь: она умерла семь лет назад. И после ее смерти мы в деревню летом больше не ездили, как-то всегда находились лучшие варианты отдыха. Собственно, поэтому я сейчас все это и пишу…
Этим летом я впервые поехала в ее дом одна. За домиком присматривали оставшиеся в деревне родственники, так что попасть в пустое заброшенное здание я не боялась. Я тогда вообще ничего не боялась. Зря, наверное.
Дело в том, что бабушкин дом старый. Его построили еще мои прапрадеды. Он целиком и полностью «деревенский», от крыши с трубой (в доме топится печка) до подпола. В нем нет ни ванной, ни туалета. Есть самодельный душ в маленьком сарае: бочка с водой на крыше, шланг от нее ведет в сарай, где летом можно помыться (зимой – идти к соседям в баню). И есть всем знакомый, прямо-таки классический, деревянный сортир около дома за сараями. Метрах в десяти от сортира – мусорная куча. Тоже очень старая, вся заросшая крапивой и репейником. Сколько я себя помню, туда все ближайшие соседи выбрасывали отходы, но не всё подряд, а только… ну, животного происхождения. То, что когда-то было живым: кости, потроха, кишки, дохлых кур, рыбью чешую… Понятно, что около этой кучи постоянно крутились деревенские шавки. Наверное, они и подъедали большую часть мусора, поскольку куча за столько лет не разрослась до гигантских размеров и даже (что удивительно) почти не воняет.
С этой кучей была связана другая бабушкина история: о том, что, мол, нельзя между двенадцатью и часом ночи из дома выходить – там Хрыч обедает. А если вдруг вышел, ни в коем случае нельзя ему мешать и вообще смотреть на него, а то он тебя запомнит и преследовать будет всю оставшуюся жизнь. Пока не загрызет.
Не знаю, верила ли сама бабушка в то, что рассказывала, но деверь на ночь всегда закрывала на солидный такой засов. Выйти ночью в туалет не разрешалось никому, поэтому для всяких неотложных дел бабушка ставила в избу большое ведро с крышкой. Деревенская экзотика, как она есть…
Я, как вы понимаете, про это долбаное ведро попросту забыла. Когда приехала, других дел было по горло, а вечером хотелось отдохнуть и вообще не до того. Спать после поезда не тянуло, а вот фильм какой-нибудь посмотреть с ноутбука – самое то. Оторвалась от экрана только часам к двенадцати и именно потому, что четыре больших стакана сладкого чая дали о себе знать. Ведро искать с самого начал показалось делом глупым, я же не ребенок. А трусихой даже в детстве никогда не была, так что я взяла в руки фонарик и отправилась по своим делам в уличный сортир.
Вообще, деревенская ночь – это нечто. Ни фонарей, ни магазинных вывесок, ни машин, только тишина и темнота. Но не настолько, конечно, чтобы заблудиться. Да и двор был знаком мне с детства, а яркий круг от моего фонарика освещал достаточно, чтобы не налететь сослепу на колючие лапы малины.
Налететь на ... это я не ожидала.
Сначала мне показалось, что около сортира лежит человек – кто-то из соседей набухался в дрова или бродяга какой-то. Я подошла и без всякой задней мысли навела фонарь прямо на него.
Оно… не было человеком. Больше походило на собаку. Морда у этого точно была собачья, хотя очень крупная, перемазанная в грязи и крови. И передние лапы, попавшие в круг света тоже, вроде бы, были собачьи. Но все остальное… Тело – очертаниями похожее на человеческое, но какое-то не то переломанное, не то скрюченное, покрытое толи грязью, толи темной шерстью. Глаза неестественно темные. Зубов во рту мало, но клыки очень крупные, с мой большой палец... Оно смотрело на меня, а я замерла на месте, и, блядь, действительно, на самом деле, как в гребаных ужастиках, просто не могла пошевелиться.
А потом оно встало. На задние лапы. И, кажется, зарычало…
Я в жизни не бегала так медленно. Или мне это только показалось, но чувство было такое, словно я продиралась сквозь кисель, натужно, медленно, ужасно медленно, оно сейчас же догонит! Фонарик посеяла где-то по дороге, но на это было откровенно плевать. Все-таки добежала – и тут же чуть не оттяпала себе палец, захлопывая дверь. Заперла ее не только на основной засов, но и на все гвоздики-крючки, которые только нашла.
Не очень помню, чем я после этого занималась. Ходила, включала весь свет, который есть в доме, и, кажется, ревела. Вытащила из кладовки дедушкин старый топор. Достала из-за печки кочергу. К двери и к окнам близко не подходила, вроде бы, сидела на кровати всю оставшуюся ночь и только прислушивалась – но не помню, слышала что-нибудь подозрительное или нет. Даже когда рассвело, долго не решалась выйти за дверь, а когда вышла, чуть заново не скатилась в истерику: на деревянной двери четко виднелись свежие царапины.
После такого остаться в доме я просто не смогла: пошла к соседке, наврала, что кто-то всю ночь ломился в дверь. Она напоила меня настойкой, посоветовала зайти к участковому пожаловаться на попытку взлома, болтала про хулиганье и украденных кур – я почти не слушала, но все равно стало как-то легче.
Оставшиеся две недели я на ночь наглухо запирала все засовы и включала везде свет. И, кажется, впервые так радовалась, когда отпуск закончился. Да если бы не заранее купленные билеты, вообще уехала бы домой первым же поездом, и ни капли не жалела бы!
Но знаете... к чему я все это веду. Сейчас на дворе уже ноябрь, лето и все деревенские ужасы остались в прошлом, я благополучно вернулась в родную квартирку и все вроде бы хорошо, но… Но. Где-то месяц назад на моей наружней стальной двери стали появляться царапины. В прошлый вторник на лестничной площадке я чуть не наступила в кучу гнили – как будто кто-то вытащил из мусоропровода всю застрявшую там мерзость и долго, со вкусом размазывал ее по полу. А вчера соседка жаловалась, что по подъезду всю ночь бродила какая-то собака, подвывала и мешала ей спать…
Мне страшно.